Книга на стол | |||||||||||
|
О системах Вообще экономическая жизнь общества представлялась Платону делом второстепенным, и он уделяет ей несравненно меньше внимания, чем решению главной, по его мнению, задачи — воспитанию достойных граждан, живущих исключительно для блага своего государства-полиса и ставящих духовные интересы выше материальных. Как и все идеальные конструкции, система Платона не учитывала реальных нужд и стремлений людей, в том числе и образованных, но живущих обычной жизнью и редко помышляющих о высших ценностях. Выразителем интересов этой, так сказать, «образованной черни» выступил ученик Платона Аристотель. Высокому идеализму своего учителя Аристотель противопоставил реализм, своего рода философию действительности, отмеченную колебаниями между материализмом и идеализмом. Признавая реальное существование материального мира, он в то же время считал «формой всех форм», «неподвижным перводвигателем» и моральным образцом Бога. Идеальное государство, с его точки зрения, вообще невозможно, а из практически осуществимых лучше та форма государственного устройства, при которой удалены крайности, соблюдена мера. Аристотеля вообще отличает преклонение перед мерой во всем, а также перед силой логики. О том, что из этого вытекает для философии и для практической деятельности людей, хорошо, хотя, возможно, и не без некоторой запальчивости, сказал И. В. Киреевский: «.. .Философия Аристотеля... имела на просвещение человечества весьма грустное влияние... Стремление к лучшему в кругу обыкновенного, к благоразумному в ежедневном смысле этого слова, к возможному, как оно определяется внешнею действительностью, были крайними выводами той разумности, которая внушалась системою Аристотеля... Человечество тем охотнее подчинилось влиянию рассудочной философии, что при отсутствии высших убеждений стремление к земному и благоразумно обыкновенному само собой становится господствующим характером нравственного мира. Система Аристотеля разорвала цельность умственного самосознания и перенесла корень внутренних убеждений человека вне нравственного и эстетического смысла, в отвлеченное сознание рассуждающего разума. Орудия, которыми она познавала истину, ограничивались логическою деятельностью ума и безучастною наблюдательностью внешнего мира. Наружное бытие и выразимая, словесная сторона мысли составляли ее единственные данные, из которых она извлекала то, что может из них извлечься логическим сцеплением понятий, — и надобно сознаться, извлекла из них все, что этим путем могло быть извлечено из них в то время. Действительность в глазах Аристотеля была полным воплощением высшей разумности. Все разногласия мира физического и нравственного были только мнимые и не только терялись в общей гармонии, но были необходимыми звуками для ее вечно неизменяемой полноты. Мир, по его мнению, никогда не был лучше и не будет; он всегда достаточно пристрастен, ибо никогда не начинался, как никогда не кончится и вечно останется, цел и неизменен в общем объеме, беспрестанно изменяясь и уничтожаясь в частях своих. Но эта полнота и удовлетворительность мира представлялась ему в холодном порядке отвлеченного единства. Высшее благо видел он в мышлении, разумеющем это единство сквозь разнообразие частных явлений при внешнем довольстве и спокойствии жизни; физический и умственный комфорт.
|